Регентов Павел Тимофеевич
1910 года рождения., деревня Вяхирево, капитан, командир звена, 41АЭ 15АП, не вернулся с боевого вылета 25.07.1942
Песня "Первым делом самолеты" в исполнении Геннадия Львова
(на снимке Павел Тимофеевич слева, справа его брат Регентов Иван Тимофеевич, 1918 г.р., д. Вяхирево, рядовой, стрелок, 2.01.1939 г. Пропал без вести в январе 1942 г. Фотоснимок 1937-1939 года предоставлен внуком Павла Тимофеевича Регентовым Анатолием Юрьевичем)  Из воспоминаний Регентова Юрия Павловича о своем отце:
"Я, Регентов Юрий Павлович, родился 15 февраля 1936 года в городе Ейске Краснодарского края, на берегу, самого мелкого и самого теплого в нашей стране, Азовского моря, в семье военнослужащего. Отец мой - Регентов Павел Тимофеевич, родом из Шатурского района Подмосковья, приехал в Ейск и поступил в училище Морских Летчиков. Это случилось в начале 30-х годов, когда все мальчишки мечтали о небе. Училище отец закончил в 1934 году с золотой медалью, и был оставлен в нем как летчик-инструктор (сложившаяся практика тех лет). В эти годы он познакомился с моей матерью, и они поженились. Мать была очень красивой девушкой, «полу-итальянского происхождения». Дед мой, по матери Ляхов Василий Феофилович, был внуком русского крепостного крестьянина, откуда-то из-под Воронежа. Его дед, в сою очередь, в конце XIX века бежал на Кубань от помещика и стал вольным казаком. А вот бабушка моя, по матери Дельмонте Мария Луиджевна, из итальянской семьи «гарибальдийцев». Когда в Италии начались преследования гарибальдийцев, ее предки бежали в Крым и обосновались в Керчи. Все ее дяди и тети, братья и сестры были парикмахерами. Мои же первые воспоминания связаны с городом Ораниенбаум (ныне Ломоносов), куда отца перевели служить в 1939 году. Он летал на морских бомбардировщиках (МБ-3). Как рассказывает мать, жили мы тогда хорошо. Об этой хорошей жизни перед войной осталось только воспоминание о том, как из-за того, что я много ел шоколада, который после полетов приносил отец, заболел «золотухой». Как рассказывала мама, отец был хорошим спортсменом. Он играл в футбол за сборную ВВС Балтийского флота. И еще он был преданным партии человеком и очень большим служакой. Поясню сказанное выше более подробно. Читающие эти строки наверно знают, какие для нашей страны были 36-37 годы. СССР строил социализм и боролся с врагами и изменниками. Краем захватил этот процесс и мой отец. В 1939 году его забрали в НКВД, и пытались узнать о «вредительской» деятельности командира дивизии Ракова Василия Ивановича. Но никаких показаний отец дать не мог, так как их и не было. И его выпустили, приказав молчать. И этот приказ НКВД выполнял до смерти. Он погиб в 1942 году, а этот эпизод с нахождением в НКВД, матери рассказывал сам дважды Герой Советского Союза Раков В.И. уже в конце 70-х годов. Приведу еще один факт. Переехав в Ораниенбаум, наша семья каждый год ездила в отпуск в Ейск, на море. Так вот, в одном из отпусков, за столом брат матери, дядя Костя, подвыпив, позволил себе сказать что-то плохое про советскую власть. Тогда отец поднялся из-за стола, и, предупредив, что если он еще раз услышит что-либо подобное, то доложит куда надо, забрал мать и детей, и в тот же день уехал из Ейска. И впредь, в Ейск ездить отказывался. Конечно, поступок его нельзя понимать однозначно. Но таким уж он был человеком. Когда выше я написал, что отец был большим служакой, то хотел подчеркнуть, что он был исполнительным, как военный, до педантичности. Мать рассказывала о таком случае. После окончания финской компании, отца премировали двумя билетами в Мариинский театр. Мать готовилась к походу в театр больше месяца: сшила новый костюм, сделала модную прическу. В день спектакля поехали на электричке в Ленинград. На вокзале матрос не отдал отцу воинскую честь. Так он оставил мать ждать его на вокзале, а сам повел матроса к коменданту. На спектакль, конечно же, они опоздали. И отец застал мать всю в слезах. 
| Павел Регентов в юношеские годы
|
В 1940 году наша семья переехала к новому месту службы отца в г. Таллинн, где мы поселились в доме сбежавшего от «советского освобождения» эстонского буржуя. Нам досталась его мебель, и даже легковая машина. В Таллинне мы и встретили войну. Вот, к сожалению, и все, что я знаю, в основном, со слов матери, о своем отце: Регентове Павле Тимофеевиче. Поскольку с 1942 года отец считался безвести пропавшим, никакого пособия мы не получали. Вскоре мы узнали правду об обстоятельствах гибели отца. Узнали от однополчанина отца - Героя Советского Союза капитана Губрия А. А. – дяди Леши. Он, так же, как и отец, в 1934 году окончил Ейское училище. Они вместе служили в Ораниенбауме, вместе летали на бомбежку знаменитой «линии Маннергейма». В 1942 году они оба служили в одном полку в дивизии генерала Ракова, будущего дважды Героя Советского Союза, командующего ВВС Балтийского флота. Отец был командиром звена, а Губрий штурманом эскадрильи. Вот что рассказал Губрий об обстоятельствах гибели моего отца. Они перегоняли новые самолеты с Урала в Ленинград на аэродром «Гражданка». Ленинград уже был в блокаде, и летать приходилось через вражескую территорию. Огнем зениток самолет отца и Губрия был сбит, и они выбросились на парашютах. Отец был тяжело ранен и приземлился уже будучи без сознания. Дядя Леша сразу после приземления нашел отца и пытался его перевязать, но он умер у него на руках. Он вытащил партбилет, свой и отца, снял ордена и закопал недалеко от места приземления, так как к ним уже спешили немцы. Пистолетов у них не оказалось, поэтому он попал в плен. Труп отца немцы куда-то унесли, а дядю Лешу отправили в лагерь для военнопленных. Лагерем было обычное поле, обнесенное колючей проволокой. Там находилось человек сорок военнопленных. В тот же вечер дядя Леша и один из пленных офицеров убежали из лагеря и добрались до какой-то деревни, где их снова поймали, избили до полусмерти и отправили уже в настоящий лагерь. Через некоторое время, подготовив побег, дядя Леша с несколькими пленными бежали из лагеря, и в этот раз сумел добраться до партизан. В партизанском отряде капитан Губрий дослужился до начальника разведки отряда, был награжден орденом Боевого Красного Знамени. А в середине 1943 года его по ранению переправили для лечения в московский госпиталь. Уже выздоравливающего, его забрали представители СМЕРШа. На допросах ему вменяли в вину то, что все участники перелета погибли, а он остался живым, и не поверили в его рассказы о побегах из лагерей. Состоялся суд военного трибунала. И только вмешательство командира партизанского отряда привело к тому, что приговор был «мягким». Дядю Лешу лишили всех орденов, звания, исключили из партии и уволили из армии."
|
