| Татьяна Васильевна Левина-Сахарова |
|
|
|
| Написал Administrator | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| 29.11.2016 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Моему любимому Кривандино и его людям посвящаю... Моя дорога длиною в жизнь
Я появилась на свет, как и большинство всех Кривандинских в то время, в Лузгаринской больнице, и принял меня на руки
замечательный врач, и в течение многих
лет бессменный заведующий больницы
Николай Николаевич Минеин. Через много лет он же принял у меня и двоих
моих детей- Бориса в 1951 году и Елену в 1953 году. Светлая ему память. Таких людей не так много на нашей земле.... Его
бесконечная преданность своей больнице и любимому делу поражает...
Росла я в семье единственным ребенком. Как- то было заведено в семье, что несмотря
на это, меня не баловали, приучали к труду, хотя, безусловно, очень
любили... Каждый занимался своим
делом: работа (мама моя, Елизавета
Федоровна Сахарова , всю свою жизнь
проработала в Кривандинской школе преподавателем русского языка и литературы;
папа, Василий Несторович Сахаров, работал финансистом на Мишеронском стекольном
заводе, осуществляя в Кривандинском банке финансовые операции завода) , заботы
по хозяйству. Некогда и нечем особенно и
баловать- то было...
Жили мы
совсем недалеко от церкви. Рядом с церковью была сторожка, в которой
жили две монахини. Помню, как я примерно
5-6 летней девочкой бегала к ним. Когда они ходили убираться в церковь ( там никого в это
время не было), я проникала с
ними туда. Меня приводили в состояние блаженства тишина, горящие свечи, запах ладана, и «все золотое» убранство. Родителям было известно, где я , но когда я возвращалась, они меня ни о чем не спрашивали, и я ничего не
рассказывала им. Это оставалось у меня в
душе.
В упомянутой сторожке прежде
помещалась приходская школа, а в военное
время там была пекарня. Часто мы, дети, собравшись кучками около пекарни, ожидали приезда извозчика. Когда заканчивалась отгрузка свежеиспеченного хлеба,
на прилавке, с которого грузились
лотки, оставались крошки. Вот эти крошки и были предметом нашего вожделения! В
голодное военное время это же просто дар Божий!
А иногда получался просто пир- извозчик расщедривался и отдавал нам целую какую-нибудь некондиционную буханку!!!! Комментарии излишни...
В возрасте 8 лет я пошла в школу. До 4 класса
я училась в школьном здании, которое позже было отдано под жилье учителям и
стало называться «учительским домом».
Была выстроена новая 2-хэтажная школа, в которой я дальше
училась с 5 по 10 класс. С
благодарностью и светлым чувством вспоминаю я свою первую учительницу Марию Ивановну Калинину, своих прекрасных, преданных своему долгу учителей Кривандинской школы: Д.В. Орлова,
А.Я Ануфриева, В.Т. Котельникову,
В.Я. Беловзорову, А.М. Рысину, Н.И. Калинина, Н.Ф. Носатенко , Е.В. Прошину, Ф.П. Новоселова, А.А. Покровскую, А.М. Галкину, С.Д. Дятлову...Ну
и, конечно, свою маму, Е.Ф. Сахарову.
С болью вспоминаются молодые замечательные учителя, преподававшие нам в 5-7
классах- А. Г. Асташин (см.фото) и В. И. Зайцев, которые в 1941 гду ушли на фронт
и погибли в первый же год.
Помню Аустру Федоровну (к сожалению, фамилии не могу
припомнить), которая преподавала нам биологию, она была из числа эвакуированных во время войны из Латвии .
После уроков помогали по дому, делали домашние задания и отправлялись гулять. Помню наши игры до темноты на лужайке, где
позже появился дом, в котором жила преподаватель физкультуры Кривандинской школы А.Г. Панкратова. Мы очень много играли в
лапту, любили и «Гуси-охотники», « Я садовником родился». Компания была в основном девчоночья- Рита и Юля Рождествины, Зоя Дубровина, Клава Пантюхина,
Стружковы Валя и Маша; из живущих
подальше приходили к нам играть Зоя Цыбикова, Витя Ведин.
Окончание
7 класса совпало с началом войны. Был теплый летний солнечный воскресный день....
Многие кривандинцы, одевшись в самое лучшее, отправились в «центр» Кривандино (
а нашу окраину называли тогда «село»). И вдруг черный
рупор-тарелка сообщил о начале войны! Этой ужасной войны, 4-хлетнего лихолетия...
К
вечеру мужчины призывного возраста уже отправились
к Военокомату. У многих за спиной были
импровизированные наспех вещевые мешки;
они были сделаны их обычных мешков, в
уголки которых было вложено по картофелине ( для придания формы) , перевязаных веревкой так, что получалось что-то похожее на
рюкзак. Мой папа не попал на фронт, т.к.
к началу войны ему уже исполнилось 54 года.
Мы продолжали учиться в школе- в две, а то и в
три смены. Моя мама работала целыми
днями, приходя домой совсем без сил, потому что помимо учебного процесса, все
учителя активно участвовали в работах по заготовке дров для школы и прочих необходимых
тылу работах. Мы, 13-14-тилетние дети (
а в Кривандинской школе-десятилетке
учились дети из Лузгарино, Инюшинской, Бордуков, Горяновской и
др.окрестных деревень), вместо учебы в
сентябре месяце ходили в лес на заготовку дров для школы- взрослые
спиливали деревья, а мы распиливали их на чурбаки, складывали. Но все же
в школе было холодно ( видимо, имеющиеся дрова расходовали экономно), тетради у
нас были самодельные – их мы сшивали сами из
кусков крафт-бумаги, которые вырезали
из взятых с Мишеронского склада
мешков.
Помню, после школы, придя домой, я
заливала кипятком подсолнечный жмых и ела. И это было счастье- ведь у многих и того не было!
Когда в Кривандино стоял кавалерийский
полк, нас часто отправляли на выгрузку
из вагонов прессованных тюков сена для лошадей.
Тюки были тяжеленные- мы брались за мешок вчетвером-вшестером и тащили...
Не
доходя железнодорожного моста через р. Поля,
по ту сторону железной дороги, находился
так называемый Сенопункт. Там мы
чистили лес, стаскивали сухие ветки в большие кучи. По окончании
работ там нас угощали « супом» из пшена
( это была теплая вода с редко плавающими просяными зернами). Горячая пища на воздухе после работы- это было
просто великолепно!
На уборку урожая картофеля и
свеклы мы, помнится, ходили в деревню Кузяевская – пешком 6 км туда
и столько же обратно. Наработавшись и изрядно
устав, пекли на костре картошку. И это было
та-а-ак вкусно!!! И силы
восстанавливались!
И нам было весело - находили поводы посмеяться , шутили. И, интересно, что не было всепоглощающей
усталости! Даже вечером хватало сил и
желания бежать в центр погулять к
Горкому комсомола ( позже, и вплоть до 2016 года, там располагалась аптека) или в кино ( кинотеатр был устроен в
бывшей церкви – в той самой, куда я маленькой девочкой любила захаживать « на увлекательную
экскурсию»).
Да и
наши игры недалеко от моего дома не прекращались во время войны. Та же лапта, те же «Гуси-охотники»... Но у
Горкома комсомола было веселей- там вместе с Кривандинскими получалась
внушительная компания – Гавриловы Валентин и
Лида, Шурик и Нина
Трефиловы, Нина Макарова, Володя
Шмелёв, Миша Кулешов, Леня Денежкин, Женя Елисеев,
Маша Синицына, Люда Хохлова. Что-то рассказывали там, смеялись, рассуждали о дальнейшей учебе. Помню, ходили в пионерскую комнату в
школе учиться танцевать... Молодость...
Какая там усталость! ?
А по железной дороге шли составы товарных
вагонов-теплушек с запада на восток, с ранеными. В открытых дверях вагонов –
солдаты, перевязанные бинтами. Иногда
поезда подолгу стояли в Кривандино. Раненые солдаты просили местных жителей ( это, конечно,
были женщины и дети), которые оказывались
рядом на Кривандинской станции,
отправить «треугольнички» -письма своим близким. Местные подходили к вагонам и спрашивали у
солдат, не встречались ли они на своем военном пути с кем- то из их близких,
называя фамилии своих близких. Случалось,
что кому-то и удавалось что-то узнать о
своих, но редко, насколько мне известно.
Женщины приносили для солдат имеющуюся снедь, вязанные носки, кисеты...Нередко видны были слезы на глазах и у принимающих, и
у дарящих.
Помню
стада тощих коров, перегоняемых по дороге в том же направлении- с запада на
восток. Бывало, что какая-то из коров падала
от голода и от усталости, и умирала...
Немец подходил к Москве... Часто на западной
стороне неба было видно интенсивное зарево-
там шли ожесточенные бои... Зимой 1941
года немцев отогнали, как-то немного стало
легче психологически. Ведь поначалу нам
вообще казалось, что через несколько месяцев война закончится. Не думалось, что все выльется в долгие 4
года...
А война все шла и шла... Сорок второй, сорок третий... Война все идет,
похоронки идут и идут... Мы в 9 классе. В
октябре 1943-го дошла очередь и до наших сверстников. « Закружила вьюга
фронтовая...». Мальчики из нашего класса уходят
на фронт, и в классе остается 8 девочек.
Из мальчишек наших с войны не вернулся никто! Погибли все!
Так мы и закончили школу в 1944
году в таком составе - 8 человек.
Погибли в разные годы войны более старшие Кривандинские ребята, которых я
знала хорошо - Драгункин Володя , Васильев Коля, Киселев Петя, Добряков Толя,
Казьмин Паша, Барсуков Женя. Многие из них
на момент ухода на фронт учились уже в Рошальском ремесленном училище.
В
том же 1944 году, по окончании школы Маша Синицына, Люда Хохлова пошли
на краткосрочные педагогические курсы, и
затем стали преподавать в начальных классах, кто-то пошел работать, а мы с вчетвером- Рая Соловьева , Галя Регентова , Клава Финеева
и я- поехали поступать учиться в Москву.
Запомнилась
сурово-сдержанная Москва... Я поступила в Московский государственный
университет им. Ломоносова на
геолого-географический факультет. В памяти, как сейчас, мои любимые, дорогие моему сердцу места -
такие, какими они были в те далекие времена-
Охотный ряд, Манежная площадь,
наш корпус № 5 на Моховой 9, общежитие в Сокольниках на Стромынке 32.
Первое время я жила у родных на Рождественке,
а потом получила общежитие. В год моего поступления на Стромынке 32 стоял
штрафной батальон. Когда его вывели,
нам, иногородним студентам, предложено
было участвовать в ремонте и переоборудовании его под студенческое общежитие ,
что давало право на место в общежитии. Вот
чистили, скоблили, мыли.
А кругом холод, крысы, развал... Отопление не работало. Мы ложились во
влажные постели и сушили, согревали их своим телом. Часто не бывало света,
поэтому собиралсиь на занятия в
полупотьмах, а потом в туалете Университета себя оглядывали, правильно ли все надето на нас. Казусы случались, иногда смеялись друг над другом до упаду!
Из общежится
стайками бежали на трамвай до Сокольников ( 2 остановки), потом в метро ( там
светло и тепло!), выходили на Манежную и... прямо через площадь
двигались толпой, невзирая на милицейские свистки, к своим
воротам на Моховой 9! Учиться было очень интересно! Да и сам
дух МГУ, конечно, несмотря на трудное время, все же был особенным!
Помню, в университетскую столовую отведать супчика с головизной и запахом рыбы зубатки, в котором
плавали редкие крупинки пшена, убегали с лекции по очереди небольшими
группами, чтобы не было очень заметно наше отсутствие на лекциях. Не у каждого
хватало терпения дождаться конца
занятий, и уже потом идти в столовую. По окончании лекций мы
отправлялись в Филипповскую булочную, что на Тверской, за положенным по
карточке пайком черного хлеба ( он чаще
был комковатым, но казался таким вкусным!!!).
До места жительства редко удавалось донести паек нетронутым, чаще он
благополучно съедался по дороге...
Заниматься умудрялись в метро- там было светло
и тепло. От одной конечной до другой по
нескольку часов... А то на какой-то
станции посидим. В неотапливаемых Ленинской, Университетской и Пушкинской (в Доме
Союзов) библиотеках заниматься было
трудно ( хотя там, конечно, под рукой
был учебный материал) из-за холода – сидели там в пальто, быстро
замерзали руки.
Вернувшись
в общежитие, нужно было думать о кружке
кипятка ( а чае речи не было). Чтобы получить вожделенную кружку кипятка, надо
было отстоять большую очередь перед титаном, в котором никак не хотели гореть
сырые дрова. Приходилось стоящим в очереди поочередно усердно махать перед
топкой фанеркой, чтобы от выдал порцию
кипятка. Но как- то не помню, чтобы кто -то был зол или даже недоволен! Бывало, конечно, поворчит кто- то на кого-
то.... Все время подшучивали друт над другом, смеялись;
помогали друг другу, не надевая на себя маску мученика! Дружили по -настоящему! Было трудно нам, но не было уныния- была молодость, была вера в лучшее! Учились,
трудились! Танцевали! Влюблялись.
Мы
принимали участие в озеленении Тверской улицы- сажали тополя ( сейчас их уже
уничтожили), копали траншеи под пришедший тогда в Москву Саратовский газ. Нас посылали на сахарный завод на Красной
Пресне на погрузку-разгрузку сахара (о! туда мы отправлялись с удовольствием, конечно!).
В зимние каникулы были агитаторами выборной кампании в прикрепленных к
Университету районах Москвы.
Как мне нравилось учиться! Как
интересно преподавали нам в
Университете! Бывало, сидишь на лекции и
думаешь: хоть бы подольше рассказывал преподаватель, не прерывался!
Единственное, что мешало порой слушать и отвлекало- это чувство голода. Какие были лица, какое отношение к своему делу!... Хорошо
помню декана нашего факультета Маркова
К.К., профессора,
cреднего
роста, очень интеллигентного человека. Помню и многих своих
преподавателей:
- заведующего кафедрой геоморфологии И.С. Щукина;
- преподавателя физической географии,
маститого профессора Орлова Б.П.;
-доктора географических наук, члена- корреспондента АН СССР, преподавателя
экономической географии Баранского Н.Н (
у -него были удивительно интересные
лекции) ;
-преподавателя геодезии и картографии Гедымина
А.В.;
-руководителя моей дипломной работы Звонкову
Т.В;
-преподавателя гидрогеологии и гидрографии Муравейского С.Д ( см.на фото) ;
-преподавателя океанологии Зубова Н.Н.,
который очень интересно подавал учебный материал;
- Карандееву М.В., она была заместителем
декана;
- немецкий язык преподавала Ирина
Викторовна ( фамилию припомнить не могу, к сожалению).
Низкий им поклон всем за то, что увлекли специальностью,
что научили многому.
Часто
думаю, как же не обозлились на жизнь,
не прокляли судьбу за несправедливость ребята,
которые учились с нами в Университете в те годы! Ведь очень многие среди них
были инвалидами войны! Какая потрясающая сила воли и любовь к жизни были у них!
Женя Гусаров ( учился на юридическом факультете
и жил в нашем общежитии) был без
глаза и обеих рук, и умудрялся
записывать лекции, вставляя ручку в расщелину между костями предплечья, Юра
Круковский с нашего факультета - с одним
глазом и одной рукой, Боря Беклешов (тоже с нашего факультета) передвигался на костылях, с недействующими ногами. Они еще и делились с нами, девчонками, своим
инвалидским пайком, который был чуть «побогаче».
А с
девочками в комнате была заведена система обмена у нас. Одни туфли на пятерых,
одно приличное платье, одно пальто. И сегодня одна идет в кино в этом наряде,
завтра - другая... Вариации получались редко. Благо, размера мы были почти одинакового.
Забегая вперед, скажу, что с отменой карточной системы легче не стало.
Наоборот, мы лишились хотя и недостаточного, но
гарантированного пайка.
Да это что!?? Гораздо страшнее, до холода в сердце, другая
картина того времени! В поездах, на
улицах- просящие милостыню совсем молодые, крепкие, на первый взгляд, люди. Но они- инвалиды, жертвы войны: кто без
рук, кто без глаз, кто без ног, на
деревянных самодельных колясках... Ох, этого не могу забыть по сей день... И
это было не в кино, а на самом деле...
Но несмотря на все тяготы того времени, не
носился над нами и среди нас мрачный дух отчаяния, и безысходности!!! Ни в Кривандино среди друзей, ни дома, ни в Университете я не помню таких
настроений! Мы были молоды и по-своему счастливы. Да и
люди любого возраста были настроены вполне оптимистично- просто старались трудиться, честно делать свое
дело, и жили надеждой на лучшее.
И лучшее настало!- пришла долгожданная Победа! Помню, как сейчас, ранее утро 9 мая 1945 !!! Шум, необычайное оживление, беготня по коридору в общежитии.
« Победа! Победа!»
Одеваемся, обнимаемся, плачем на ходу, и
толпами пешком ( транспорт еще в такую рань не ходил) от Сокольников до
Охотного ряда, потом на Манежную, на Красную площади! Ступить негде от
ликующего народа! Шум, песни, музыка разная со всех сторон, объятия со
знакомыми и незнакомыми людьми! И слезы! - слезы радости, слезы скорби о тех,
кто не дожил...
Народ терпел, народ верил, народ боролся и победил!!!!
На преддипломную практику от Института НИГРИзолото я попала в
экспедицию на реку Витим ( Ленские золотоносные прииски в районе Бодайбо),
необыкновенные по своей красоте места. Там
приходилось спускаться в шахты, где в забоях находились выработки с
золотоносными кварцевыми жилами. В
шахтах трудились заключенные с 25-летним сроком заключения, работа их
была очень тяжелая. Кварцевую
породу поднимали на-гора , и затем особым способом выделяли из нее золото. Кроме
этого, применялся и карьерный, т.н. дражный, способ добычи золота. В руслах сибирских рек
работали и старатели, намывавшие золото из песка , они были с какой- то мере
конкурентами шахтной и карьерной добычи.
Здесь, на своей преддипломной практике, я встретила своего будущего мужа. Он уже
работал там после окончания Университета геологом. В апреле того же, 1949 года,
мы поженились в Москве.
По
окончании Университета, в 1949 году, я получила распределение в Институт Аэрогеодезии в Москве ( Шелапутинский переулок, д.6). Понятно, что специальность геолога
предполагает работу в экспедициях. Во
время экспедиции в Забайкалье мы
занимались вопросами картографии- производили уточнение у местного населения
наименований рек, впадин, сопок, и пр.,
сверяли с данными , имеющимися в местных библиотеках. Случалось, что местные
жители ( буряты, эвенки) желая, видимо, подшутить над
нами, молодыми, говорили неправильный перевод со своего языка названия какого-то объекта! Потом, после уточнения в библиотеке, мы
вносили исправления. По результатам этой
работы составлялись уточненные
топографические карты. Места там были
изумительные по своей красоте- тайга из вековых лиственниц, уходящих верхушками
в голубое небо! Аж дух захватывало от красоты и величия! Поразил там нас и резко-континентальный
климат- лето было жарким, а осенью
становилось очень холодно. А уж зимушка
так зимушка была!!! Зиму нам пришлось
зимовать в Чите - вот там- то мы ее и
испытали на себе! Зато даже в 40
градусный мороз так легко дышалось там! Река Баргузин – красота необыкновенная!
Вспоминаются город Чита, населенные пункты
Богдарин, Романовка...
Были и
Казахстанские степи... Тогда я
работала в тресте Аэрогеология... « Я уехала в знойные степи, ты ушел на
разведку в тайгу»... Это как будто про нас с мужем. Ведь мой муж - тоже геолог, и часто приходилось подолгу быть в разлуке с ним
( не всегда мы попадали в одну экспедицию, т.к. работали в разных учреждениях в
Москве) . В Казахстане мы вели работы по
поиску нефти ( копались шурфы-закопушки в степи и брались из них пробы породы).
Мы использовали для поисков аэрофотоснимки,
а для этого необходимо было лететь на самолете в «бреющем полете». По степи перемещались при
температуре 52-53 град. на 3-тонных грузовиках и самолете ПО-2 (
«кукурузнике»). При такой температуре закипала вода в радиаторе машины, что
вынуждало нас делать незапланированные
остановки, во время которых иногда
выпадала нам удача «заправиться» и самим необыкновенно сахарными арбузами с близлежащей бахчи....
Хорошо помню
поездки в экспедиции от Треста № 1 (он помещался на Тульской улице в Москве) в Восточно-Сибирскую тайгу ( это и Иркутск, и озеро Байкал, , и Благовещенский район, и Тайшет, и
Братск, и Нижне-Амурская область и
Усть-Усолье). На реках Бирюса, Ангара (
и их притоках р. Китой, р. Белая, р.Чуна), а также
в Саянах мне очень нравилась
величавая сибирская природа . Там мы искали алмазы. Но чаще вместо
алмазов нам встречался пироп-
спутник алмазов. А еще на алмазы были
похожи встречавшиеся по берегам рек великолепные, сверкающие на солнце ,
необыкновенно крупные ягоды дикой черной смородины.
Свою работу я любила, но самым
трудным для меня оказалась длительная разлука из-за экспедиций с моими
дорогими детками. Они оставались на время наших экспедиций в Кривандино,
с моими родителями, которым помогала няня
Домна Андреевна (т.к. родители мои продолжали работать, им нужна былп помощница). Они очень любили наших детей, вложили в них столько тепла, столько души, что
мы все бесконечно им за это благодарны.
Зимой
мы занимались камеральной обработкой экспедиционных материалов в Москве. В это
время мы могли быть с детьми, но для этого мы снимали в Москве или ближнем
Подмосковье комнаты на несколько месяцев, т.к. своей квартиры в Москве у нас не было. Я даже на некоторое время ушла из геологии и
поработала учительницей в Бакшеево ( нигде ближе не нашлось вакансии
преподавателя), но это продлилось недолго, т.к. времени и сил на поездки по маршруту Бакшеево-Кривандино и обратно уходило много, и я по-прежнему мало видела детей.
Затем , от того же Треста №1,
мы с мужем ездили в ревизионые длительные поездки на Север России- от г.
Котлас до г. Воркута ( с базой в поселке Седловая).
Когда Трест №1 стал
формировать Комплексную нефте-титановую
экспедицию, и нам в
1958 году предложили поехать в Коми
республику на 3 года, где
работала стационарная геологическая партия, которая занималась разведкой и подсчетом
запасов открытого там месторождения
титана, мы после довольно мучительных
раздумий, согласились. Ведь там нас ждала крыша над головой - своя квартира и возможность жить спокойной
нормальной семьей вместе с детьми, без
экспедиций. Работа оказалась очень
интересной и захватывающей. Месторождение
Ярега очень интересное- здесь добывают до сих пор уникальную,
тяжелую ( с высоким удельным весом) нефть необычным, шахтным способом. А нефтенасыщенные пласты содержат еще и титановые минералы лейкоксен, рутил,
ильменит, а также и редкоземельные
элементы. Муж стал начальником этой
партии, а мне предложили стать заведующей химико-минералогической лабораторией в этой
партии. Работали и радовались! Конечно,
работа в лаборатории не очень здоровое занятие ( у микроскопа 18 лет не на
пользу глазам, вредные вещества – химикаты для
исследования минералов- тоже не полезны
для здоровья), зато было очень
инетересно! Условия жизни хорошие- дети
пошли в школу там, все компактно, всё рядом, в
пределах одного поселка - даже своя
музыкальная школа, куда сразу с удовольствием пошла дочка; люди вокруг интереснейшие. Признаюсь, мы побаивались
ехать из Москвы-столицы в какую-то «тьму-таракань»! А там были поражены, встретив таких замечательных - образованных , много переживших, мудрых и добрых людей, что не заметили, как пролетели годы... Это был раньше так называемый «ссыльный край». Туда отправляли в сталинские времена репрессированных людей, политзаключенных, многие из которых, мы полагаем, не
заслуживали такой участи - их
использовали на очень тяжелых и вредных работах в течение многих лет. Это была преимущественно работа в шахтах на
глубине 120 метров. Среди них было очень много достойных,
интеллигентных людей. Все они
впоследствии, где-то в 1962-63 годах, были реабилитированы . Те, кто дожил и
был в силах, вернулись в города, откуда
были вывезены много лет назад- в Москву,
Ленинград и пр. , кто то остался там
жить. У нас образовалась прекрасная компания, в которой было
по-настоящему интересно- и в
профессиональном плане, и в культурном,
и просто человеческом.
Вспоминаю, как много мы тогда читали! Как ходили по кругу
литературные журналы с произведениями, на которые подписку оформить не
каждому удавалось - друг другу буквально
на день-два давали для прочтения журналы « Звезда»,» Новый Мир», «Иностранная
литература», « Октябрь», «Смена», «Юность».
Подписные издания, собрания сочинений классиков тоже были дефицитом... Нас с мужем выручала
моя мама, которая подписывалась в Кривандино на
некоторые издания, а потом пересылала
нам их по почте. Позже всю эту коллекцию
продолжил собирать мой сын Борис –тоже большой любитель чтения.
Так мы и осели в Яреге на долгие
годы..... В 1977 году мы закончили
работы по подсчету запасов Ярегского месторождения титана, за что мой муж,
Георгий Петрович Левин, с коллективом сотрудников получил высокое звание Лауреата
Государственной Премии СССР. В последие
годы мы с мужем работали в Институте ПечорНИПИ нефть в г. Ухта, в Лаборатории физики пласта научными
сотрудниками.
Не было ни одного отпуска за всю мою жизнь, когда бы я не приехала в Кривандино. Если бывали командировки, то всегда использовала возможность хотя бы на несколько часов заехать навестить своих родителей, вдохнуть родного Кривандинского воздуха.
Как только ушли с работы на пенсию, мы с мужем тут же приехали и обосновались в Кривандино. К сожалению, моих дорогих родителей уже не стало к тому времени...
... Вот почему-то вдруг вспомнилось, как летом очень-очень редко собирались у нас родные; и тогда мужчины пели, сидя за скромным столом, прекрасную песню «Вечерний звон», романсы « Глядя на луч пурпурного заката» и др. Это звучало очень красиво. Ведь мой папа молодым пел в известном хоре во Владимире. Да он и один любил попеть дома порой...
Всю мою жизнь я стремилась только сюда! Меня не прельщали южные курорты, хотя порой и подлечиться не мешало бы. Даже в студенческие годы я по возможности часто приезжала в Кривандино ( ехала чаще всего на Казанском поезде в тамбуре, где была топка вагона, без билета), привозила с собой и девчонок- соседок по комнате в общежитии погреться на печке, поесть соленых огурцов с картошкой). Что-то необъяснимое непреодолимо тянет меня сюда! И дети наши каждые школьные летние каникулы проводили в Кривандино, и тоже полюбили его навсегда. Только здесь я отдыхаю душой. Позже мы с мужем забирали на лето и всех пятерых наших внуков к себе в Кривандино на летние каникулы, и они с удовольствием у нас жили, И сейчас говорят, что это время было для них самым счастливым в детстве! Сколько бы красивых мест не пришлось мне в силу своей специальности повидать, нет ничего дороже этих мест, моей малой Родины.
Вот уж нет теперь прекрасного леса под названием «заводь», со светлой поляной, по краю которой попадались и боровички, и краснела душистая земляничка... Помню и яркую брусничку на зеленом мху, и цветочки- ночные фиалочки белые и лиловые, которые нигде больше не втречались.
Время или какая-то странная болезнь за какие-то два-три последних года истребили практически все вековые вязы, которые я помню всю свою жизнь, у нашей реки Поля, по краю старого кладбища...
Нет теперь и свободного прохода к купальне, где так много купались мы и мои детки... Совсем непроходимым стал противоположный берег реки напротив нашего дома, где раньше летом было аккуратно выкошено и стояли стога сена...
Многое изменилось здесь... Многих людей из той жизни уже нет.... Таковы законы жизни..
Но еще стоит в нашем саду старая липа, посаженная моим папой в возрасте 11 лет, т.е. в далеком 1898 году... Еще есть то место на старом кладбище, где похоронены мои предки - дед, бабушка и тетушки... Есть новый храм и поклонный Крест почти на месте старого храма, на колокольню которого мы с моим папой поднимались когда-то по шатким ступенькам, чтобы посмотреть с высоты... Есть могилки моих дорогих родителей и мужа, Домаши ( нашей «Арины Родионовны») на кладбище в Лузгарино...
Есть живушие сейчас в Кривандино и Шатуре прекрасные, добрые люди - и родные, и просто хорошо знакомые.
И наверно, не удивительно, что в Кривандино мне так хорошо!
Детство.... Примерно 1938-40 годы... Среди солнечного дня вдруг набежала тучка и пролила короткий , сильный дождик. Он быстро заканчивается, снова появляется солнце. Мы выскакиваем на улицу и бежим к молодым сосенкам за нашим садом. Встаем под одну из них. Легонько ударяем по стволу..... И ...на нас сыплется бриллиантовый, радужный теплый душ!!!! Вот оно, счастье!!!!!
Моя «дорога длиною в жизнь»...
Т.В. Левина (Сахарова)
3.26 Copyright (C) 2008 Compojoom.com / Copyright (C) 2007 Alain Georgette / Copyright (C) 2006 Frantisek Hliva. All rights reserved." |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Последнее обновление ( 13.03.2024 ) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| < Пред. | След. > |
|---|
